Ростов-на-Дону, 2011, издательство "Булат"
Огромное спасибо Игорю Ваганову за оформление обложки
и Игорю Бондаревскому за верстку!!!
Огромное спасибо Игорю Ваганову за оформление обложки
и Игорю Бондаревскому за верстку!!!
***
Свобода похожа на разноцветные штаны
в широкую полоску развевающиеся радугой
на клубочек солнца у колес автобуса
на странный чулок
на крыше дома в Амстердаме
на карантин в школе
на потрепанные кеды
на кошачью шерсть приставшую к капюшонке
на баржи с огнями
на лето и воду похожа она
***
Мне нравится ходить голодной,
Сидеть на яблоках с кефиром,
Быть неразборчивой и модной,
Курить с друзьями за сортиром,
С фотографом с подбитым глазом
Болтать в замызганном подвале,
Быть несерьезной, несуразной,
И чтоб покрепче целовали.
Твой стройный мир аполлоничен,
В нем места нет моим пройдохам,
Неадекватным, неприличным,
Но человечным в каждом вдохе.
Ты любишь замки и туманы,
Я – девка из цыганской песни,
Не тешь себя самообманом,
Мы никогда не будем вместе.
Ты не поймешь мое искусство,
Мы не расстанемся друзьями,
Но почему же нам так грустно,
И так давно друг к другу тянет?
***
Солдатик в жарких сапогах,
разглядывающий меня с желанием,
Стайка шумных женщин,
обсуждающих коммунальное хозяйство,
Байкер с красивой пассажиркой,
разбивающиеся на большой скорости,
Я вижу, как вы встречаетесь
в моем непечальном сердце,
оставляя следы, похожие
на следы лесных птиц на снегу.
***
Можно кланяться солнцу
в пещерном городе Мангупе,
любоваться зеленью виноградников,
растить веселых детей.
Можно писать верлибры
в крохотной московской студии,
узнавать на Казанском вокзале
осторожных иностранных рабочих.
А можно, неважно где,
быть девочкой в красных чешках,
танцующей на мокром асфальте,
жмурящейся от света фар.
***
В трещину мира летят
арестанты, измученные туберкулезом,
получающие просроченные пилюли,
брошенные уродцы в детдоме,
называющие нянечку мамой,
изобретатели кораблей и луноходов,
доживающие до ста лет в одиночестве,
перевязанные слипшимися бинтами,
окровавленные руки моей любви.
***
Реальность – это потолок,
Реальность – это боль,
Старьевщик, сосчитав гроши,
Ушел. На черно-белый день
Слетели лепестки.
***
Когда в твоем сердце
не будет любви и жалости,
Когда в грудь войдут горный воздух
и совсем другие гимны,
В этой свободе
без завтра и без меня,
Ты сможешь забыть
целовавших твой Апокалипсис?
***
Почему она остановилась,
эта сухонькая старушка в косынке,
Почему она молча стояла
у бочки, где продают квас?
Не было ли у нее денег,
чтоб расплатиться,
или она растерялась,
не знала, что сказать продавцу?
Что она делает сейчас,
Смотрит телевизор
или ухаживает за цветами?
Стирает тряпочку
или разглядывает витрины?
Разминает папиросу
Или купает внука?
Кто вернет ее, кто догонит
И скажет: «Выпьешь со мной,
Мать?»
***
Разметай лохмотья темноты
И преодолей беззубый страх.
Мы с тобою оба из мультфильма,
Странного мультфильма о котах.
Мы домой по ниточке идем,
Мы идем по черным волосам,
Может, пару песен пропоем,
Может, в тишине напьемся в хлам.
Стоило оледенеть, пацан,
Чтоб понять, что мне всего важней
Сказка без начала и конца,
Жизнь как чудо и мечта о ней.
***
Сидя в темной комнате,
в кубике тишины,
Я думаю о плетеном стуле
на фоне стального моря,
О стуле на побережье
с черно-белого снимка.
Если б твои фотографии
заговорили музыкой,
Мне бы сейчас хотелось,
укутавшись ей, уснуть.
***
По потолку плывут жирафы,
на стенах дышит тростник –
В оранжево-зеленой комнате
два странных человека.
Во мне тают жирафы,
его близость и покой,
Он, уставший,
спит под моей рукой.
***
Добрые коты летят по небу,
Крутятся педали дирижаблей…
***
Тебе однажды приснилось,
как девочка с длинными волосами,
в потертых джинсах
и убогой куртке,
села в автобус,
сжимая в руке
что-то вроде души.
Это было давно.
Как-то шут раскричался:
«Бродяга и принцесса в заплатках не вместе!
Бродяга – филистер!
Принцесса – блядь!»
Маски поблекли,
автобус размыло
под звуки флейты.
***
Прижухшая петрушка на столе,
Сплетенная из чабреца молитва,
Душа блеснула серебристой рыбкой,
Ты часто вспоминаешь обо мне?
***
– Который месяц ты спишь в джинсах?
– На наш балкон прилетели трусы
с верхнего этажа.
– Сегодня я поняла,
что не просто не умею готовить,
а не умею готовить даже полуфабрикаты.
Машенька склонна к рефлексии.
***
Девушка с дряблым животом,
называющая себя балериной,
истошно взвизгивала
перед тем, как рассмеяться.
Пианист низко склонялся,
играл всем телом,
был снисходителен
и виртуозен.
Хозяйка сидела на полу,
скрестив ноги,
прекрасная и одинокая,
как Ева.
***
Ты смог приручить
мое взъерошенное ego,
мудро и неспешно
выращивая чувства.
И вот теперь
Мне нужно слышать твои слова,
Сжимать твою голову и целовать,
Размажь мой образ своей рукой,
Нарисуй меня другой
на своем животе.
***
Шум машин,
Запах костра весеннего,
Солнце совсем розовое
сквозь полузакрытые веки,
Девочка с таксой на поводке
выбегают из подъезда –
Потому что возможна Жизнь.
***
Времени не было слышно.
Ты струилась на землю
фиолетовым сиянием,
смешивая волосы
с эхом отлетевших грез.
Песок, бессмертник, серебро –
вот твои знаки,
твои лунные символы.
И прозрачные пальцы в кольцах
могут перебирать сухую траву и морской снег.
***
Ты опять прилетел ко мне,
И перья твои совсем мокрые
и взъерошенные от моих слез.
Синие глаза с золотыми прожилками
одолеют боль.
Утешь меня, утешь меня,
Перед тем как отлететь в страну,
где только лепет и крылья.
***
Белые здания,
застывшие в темноте,
Разноцветные струйки света
в завороженных глазах,
Смех подростков на автобусной остановке,
Пустота манекенов, сошедших на улицу,
И долгий синий огромный
взгляд мальчика
за стеклом витрины
в эту невыразимую ночь
города,
куда бегут люди,
чтобы не слышать звон.
Разве не вечны твои бродяги, чудаки и дети?
Но ты, фея с оранжевыми крыльями,
с лицом старухи,
не соблазнишь меня –
Забвением.
***
Как не любить тебя,
Летний вечер?
Мальчишки еще снуют
по пустеющему рынку,
Торговцы убирают
заморские фрукты, роскошную зелень.
Щедрое изобилие жизни,
Полнота и перебранка.
Грузные посетители
за липкими столиками пивной,
Чуткие старики на лавочках
у опрятных калиток,
И алые таящие разводы
над многоэтажными домами окраин,
Когда горят только несколько окон.
***
Воздух холодный входит в грудь,
И все здесь на своем месте:
и красные звездочки,
засветившиеся на узорной башне,
и старый переходной мост,
под которым приютилась автобусная остановка,
и длинный товарняк,
громыхающий поржавевшим железом,
и эта боль неизменная,
когда весенние сумерки
выводят свои пейзажи по живому.
***
Давай увидимся сегодня,
И, если захочешь,
Я покажу тебе Средневековую
карту мира без Австралии,
с рыцарями в надежных доспехах,
белые стены моей комнаты,
на которых нет ничего,
кроме электрических розеток,
А хочешь,
Давай просто бродить по улицам,
Рассказывать друг другу о своих приключениях,
И я буду самым внимательным слушателем
Из всех, кого тебе доводилось встречать.
***
Читая детские книжки,
Играя с малышом шестилетним
в длинной рубашке
с расстегнутыми рукавами
и с живыми смеющимися глазами,
Я не забываю тебя,
мой Чудный Друг,
Твой взгляд сияющий,
дающий жизнь новую, светлую
всему, на чем он ни останавливается,
Голубую мягкую куртку
на широких мужественных плечах,
Когда ты идешь твердыми шагами
по людной улице,
говоря о разном,
И солнце освещает твою улыбку
Незнакомому бородачу.
***
Вечные спутники,
Столбы и провода,
скоро мы вернемся домой,
скоро раскроем руки...
Конечно,
надо приметывать трассу
белыми нитками посредине,
иначе куда бы она увела?
***
Голубые, оранжевые, лиловые,
изумрудные и нежно-салатные...
Милые воздушные друзья,
Чудные прозрачные братья.
Невесомые миры,
отливающие всеми цветами фантазии.
Символ моей мечты,
Символ моей тоски –
Мыльные пузыри –
Хрупкость и очарование мира.
***
Колонхоэ на подоконнике
развесил узорные уши,
расставил зеленые лапы.
За окном пошел цветной дождь.
Господин в строгом костюме
стоял молча с растерянными глазами,
разводил руками,
Потом сделал шапочку
из подмокшей газеты
и пошел в кондитерскую,
где продают розовый крем в корзинах.
***
Спортивная площадка покрыта снегом,
Поля подсолнухов покрыты снегом,
Наши души покрыты снегом,
Наши раны покрыты снегом.
Дети около публичной библиотеки
катаются на санках,
по одному или паровозом,
А я прощаюсь с тобой.
***
Где ты взяла
Столько силы, решимости и безрассудства,
Чтобы отвоевать меня у небытия?
Запах цветков винограда,
прилипших к мячику после дождя,
Сердце Железного Дровосека,
Чай с бутербродами
летним солнечным утром…
Оттенки моих чувств,
Наших воспоминаний, размолвок, путешествий –
Растворяются в любви и благодарности,
Мама.
***
О котах, наблюдающих мир
с покосившихся ступенек,
О переулках, пропитанных запахом
свежевыпеченного хлеба,
О детях в коротких курточках,
собирающих орехи в октябре,
О подъездах с треснувшими стеклами,
в которых гуляет ветер,
О той невыразимой страшной свободе,
когда ночью летишь по мосту,
и город задумчивыми звездами
глядит, прощаясь –
Да мало ли о чем я мечтала,
бродя по холодным улицам
осенними вечерами...
***
Середина мая –
вот время любви бесконечной,
всему открытой и все приемлющей:
И беспокойных старушек,
радующихся теплу,
перебегающих дорогу в неположенном месте,
И смуглого парня с букетом сирени,
торжественно пробирающегося сквозь автобус,
И двух мальчишек в кепках,
примостившихся на одном сиденье в маршрутке,
И весь этот мир бестолковый,
пахнущий деревом,
словно круглый кулон из миндаля.
***
Вы проходите сквозь меня,
Удивительные, прекрасные, любимые,
Подарившие мне сказку и праздник,
Заставившие меня томиться и грустить…
Важно не то, что я смогу вас отпустить,
И даже не то, что мне почти не будет больно,
А то, пожалуй, что вы просто есть.
И когда ангел Одиночества,
Этот безмолвный страж пустыни,
Последний раз тронет меня за плечо,
Захочет задуть мои глаза,
Я вспомню вас с чистым сердцем,
Вспомню ваши светлые лица,
И, улыбнувшись вам прощальной улыбкой,
Которую никто из вас не увидит,
Покину вас навсегда.
***
Люди привозят из Крыма
гирлянды лилового лука,
нежные гирлянды лука,
бутыли красного вина,
Зелень в ладонях неба,
запахи колкой хвои,
зеленые запахи хвои,
гладкие камни со дна.
В улочках караимских,
В крепости Генуэзской,
В феодосийской сказке
Ты колдовал, как мог.
Непогрешимо чистым
Был наш роман прелестный,
Ты был предельно честным –
Ты не скулил у ног.
***
Ты говоришь,
Нельзя погружаться друг в друга,
потому что потом
это причинит боль.
Но искатели жемчуга знают,
как и любители психоделических приключений,
Что самые диковинные сюрпризы
Всегда, всегда на глубине.
Поэтому, извини,
Но все же я предпочитаю
входить и впускать до предела,
не думая о предстоящей разлуке,
будучи бесспорно уязвимой,
будучи прелестно утомленной,
будучи всецело увлеченной
Тобой молодым навсегда.
***
Объять и птиц, и небо, и траву,
Весь мир с его щемящей красотой.
В сознании блаженном, что живу,
Приемлю исцеляющий покой.
Приемлю ветер, листья, облака,
Дарующие силы, чтобы жить.
Ты от меня безмерно далека,
Но разве я могу тебя забыть?
***
Мне вернули блеск витрин холодных,
Светофоры и ларьки фаст-фуда,
Тысячи прохожих, опьяненных
Ночью и бессмертной жаждой чуда.
Возвращать – опасная затея.
Я вчера сама тебе вернула
Тысячи предлогов и лазеек
Для свиданий наших и прогулок.
Все билеты на твои триумфы,
Право быть с тобою в час провала,
Я вернула больше, чем имела,
Я свою надежду растоптала.
У меня осталось только имя,
Имя, надрывающее душу,
Светлая моя, недостижимая,
Девочка родная, Ксюша… Ксюша.
***
Я была бродягой и красоткой,
Я спала в подъездах и хоромах,
Я пила шампанское и водку
За друзей и шапочных знакомых.
Круговерть любовей сумасшедших
Растворилась в пустоте и свете.
Сколько вас, искавших, ненашедших,
Странные, израненные дети?
Вот сидят на лавочке мальчишки
И поют знакомые мне песни.
Знаю я их радости и фишки,
Мило, но уже не интересно.
***
Как всегда, весна была безумна.
Опьянев от зелени и солнца,
Мы шатались по крикливым улицам
И вдыхали зараженный воздух.
Мы любили в сумрачных подъездах,
Где жильцы на нас собак спускали,
Поцелуи запивали вермутом
С терпким вкусом юга и печали.
Было в этой страсти что-то грустное…
В наливайке музыка играла
Тихо, точно смутное предчувствие
Близкого распада и финала.
***
Брат мой, море,
Сестра моя, море,
Поющий литургию лес,
Я люблю вас за волков с глазами,
за комья земли под ногами,
за нагое тело на камнях,
за наши хвойные души,
за то, что никто нам не нужен,
И только сторож расскажет о страшном.
Нет времени и смерти,
сухие деревья
и дохлая рыба не гибнут.
Есть только Солнце,
Которое сожжет мою душу,
Потому что мы были дикими и свободными,
Потому что мы не сгнили и не задохнулись,
Потому что некуда нам идти,
Есть только кровь
и спокойствие,
Костер,
И больше ничего.
Комментариев нет:
Отправить комментарий